пятница, 30 августа 2013 г.

Как сытый голодного не разумеет

Александр Шиляев

I. Каюсь, темы бедности до сих пор здесь почти не касался (см. Просчитались-прослезились и О бедности). А тут вот на Project Syndicate прочитал статью Билла Гейтса "The Problem with Poor Countries' GDP"...

- Велик ли у нас GDP в этом году?.. ... .. .
...Решить богатым странам и людям, кому из бедных стран выделять ресурсы, которых как всегда на всех и на все не хватает, а кто может пока обойтись без помощи, оказывается, мешают эти же самые бедные страны (почти совсем как в истории с плохим танцором). Тем, что они не могут толком наладить сбор статистической информации и высчитать свой GDP (по-нашему ВВП), чтобы б.м. объективно оценить темпы роста (или падения) экономики. Таким образом, согласно Гейтсу, у них и получается то густо, то пусто.

Еще более запутывает положение дел факт наличия разных методик подсчета GDP (согласно Morten Jerven, на книгу которого ссылается Гейтс, таковых на сегодняшний день используется 3), применение которых к одной и той же стране и к одним и тем же статданным приводит к совершенно отличным друг от друга оценкам. Так, согласно одной методике, Либерия находится на 2-м месте по бедности в Африке, на 7-м согласно другой методике, и на 22-м согласно третьей. (И вот куда после этого миллиардеру податься, скажите, пожалуйста?)

Чтобы сделать картину ярче и точнее, исследователи используют другие способы. Например, периодические опросы семей и спутниковое картирование освещенных участков территории. В числе прочих подходов, используемых для определения уровня жизни, Гейтс называет Human Development Index, Multidimensional Poverty Index, сравнение ППП.

Но и эти инструменты не дают полной картины, и они не лишены несовершенств. Следовательно, делает вывод Гейтс, необходимы дальнейшие усилия по наведению порядка в деле сбора статистики и подсчета GDP в "проблемных" странах . Озаботится этим следует правительствам стран-доноров и международным финансовым организациям вроде Всемирного банка и, конечно же, политикам из стран, которым это нужно (подразумевается африканским, о них речь идет).

И вот здесь возникает существенный вопрос: а кому это больше нужно -- странам-донорам или странам-реципиентам? И если м-р Гейтс считает данный вопрос настолько важным, то почему бы его фонду для начала не заняться именно решением этих проблем, а не перекладывать их на правительства и финансовые организации? Богатым нациям, просто рвущимся помогать бедным, следовало бы почаще "вставляться в ботинки" последних, так бы они научились лучше понимать насущные и первостепенные проблемы не только населения, живущего в таких странах, но и властей этих стран. Не сомневаюсь ни на минуту, что в условиях, когда вопрос буквально стоит таким образом, что завтра в той или стране вообще может так случиться, что и считать будет уже некого и нечего, задача наведения порядка в делах ведения национальных счетов не может находится в числе вообще каких бы то ни было приоритетов.

II. Следует заметить, что к GDP как измерителю уровня благосостояния того или иного государства, претензии имеются и у развитых стран, а у них со сбором и обработкой статистики все более или менее в порядке. О достойной ему замене и экономисты и политики мечтают давно. Такая задача ставилась и перед комиссией Дж. Стиглица в 2008 году, закончившей свою работу опубликованием в сентябре 2009 года отчета, в котором был дан подробный анализ недостатков количественных измерителей благосостояния, в первую очереди GDP и GDP per capita, и предлагалось дополнять их качественными, которые бы, как предполагалось, помогали получить более объективную картину о темпах роста и о состоянии экономики.

Упомянутое Гейтсом сопоставление потребительских корзин, доступных населению в той или иной стране, сопоставление уровня жизни по паритету покупательной способности тоже содержит в себе известную долю лукавства и подвержено манипулированию. Можно сказать, что где-то кому-то вполне доступны, скажем, сигареты, пиво и прочие продукты известных брендов, но при этом умолчать, что будучи произведенными на местах, они по качеству существенно отличаются от одноименных продуктов, доступных населению в богатых странах. Проще говоря, думаю, никому не надо объяснять, что Marlboro в третьей стране и Marlboro в США -- это принципиально разные вещи, как небо и земля? Но внешне картинку можно представить вполне себе сносную: вот, дескать, смотрите, какой-нибудь Мгуни Буа из богом забытого племени вполне может себе позволить курить Marlboro, значит...по большому счету, ничего это не значит кроме того, что ТНК одной рукой раздают бедным крохи, а другой забирают у них последнее.

III. OECD словно прислушалась к академикам и создала т.н. Better Life Index (см. здесь, здесь, и здесь). Голландцы (в Erasmus Univ.) тем временем создали World Database of Hapiness. Если посмотреть на эти индексы, то может показаться, что у беднейших стран дела не так уж плохи, как их малюет беспристрастный GDP. Оказывается, населению многих из них оптимизма не занимать, и с ощущением себя счастливыми людьми все в порядке -- некоторые, можно сказать, себя вообще на вершине блаженства чувствуют.

Только мне вот сдается, что индекс счастья в качестве измерителя уровня благосостояния той или иной нации специально придуман богатыми странами для самоуспокоения. Ведь на деле оказывается, что чем меньше у людей благ, тем меньше у них притязаний и тем более счастливыми, несмотря ни на что, они себя ощущают. Помните, как радовались индейцы всяким бессмысленным безделушкам, раздавая за них продукты, меха, золото и прочие "истинные" блага. Теперь "золотой миллиард" придумал очередную обманку, чтобы еще какое-то время подурачить и подуспокоить остальной мир -- голодный, но все еще доверчивый. А вместе с ним и себя, полагая, что им там, в первую очередь, ни жить ни быть надо наладить работу статслужб. И без этого и у самих как-то все из рук валится, бедным не помогается. Ну, право, как же без цифр узнаешь, кому денег дать и на что? Никак невозможно.

Несомненно, качественные показатели важны. Если человек говорит, что у него все хорошо, то какие основания ему не верить и навязываться с благими намерениями? Но когда дело касается больших чисел, то не все так однозначно. Здесь качественные показатели могут существенно уступить в надежности и достоверности количественным, поскольку ими проще манипулировать (к выгоде тех, кому это нужно). А проверить такие манипуляции сложнее. Кто не знает, что результат любого опроса зависит от того, как сформулированы вопросы? А когда какой-нибудь показатель становится политически и экономически значимым, манипуляции с ним неизбежны (нам в России за примерами и ходить далеко не надо, вспомните про пресловутый ЕГЭ и истории, которыми он обрастает с каждым годом все больше и больше). Конечно, это не значит, что от этих показателей тут же стоит отказаться. Просто относиться к ним надо с большей осторожностью.

Билл Гейтс, конечно, прав, иметь достоверную, а не абы какую информацию полезно и нужно. (Представляете, сколько всякого лицензионного софта понадобится бедным африканским и не только странам, чтобы сделать все то, о чем мечтает хозяин Microsoft? И ему ли не знать, как это на самом деле важно.) Но не это, по-моему, главное. Куда главнее желание понять друг друга и выстроить приоритеты таким образом, чтобы они совпадали, чтобы движение было в одном направлении, а не как у лебедя, рака и щуки. Вот только беда в том, что богатые люди друг друга-то далеко не всегда понимают, а где уж им бедных понять? Было бы по-другому, и народная мудрость иначе бы звучала.

P.S. При всем при том нельзя не воздать м-ру Гейтсу искренний респект за всю его деятельность по искоренению бедности в мире.

среда, 28 августа 2013 г.

Современная медицина: будем ли здоровы?

Александр Шиляев

Кому-то покажется странным, но такой вот парадокс наблюдается: чем дальше продвигаются по пути познания наука (в т.ч. медицина) и по пути развития технологии, тем больше обнаруживается (или возникает, или и то и другое одновременно) у человека проблем со здоровьем.

Ни для кого уже не новость, как успешно "забивают" бактерии на человеческие потуги создать против них эффективное и надежное средство. Теперь пришла очередь поволноваться и за нашу гормональную систему. Вот "ланцетовская" редакционная статья, посвященная отчету WHO о химических соединениях, разрушающих эндокринную систему (т.н. endocrine-disrupting chemicals (EDCs)).

Вывод пока таков: несмотря на возрастающее с каждым годом число таких соединений, на сегодняшний день ученые толком ничего не могут сказать, как эти соединения влияют на здоровье человека. Домыслов и спекуляций на этот счет пока больше чем убедительных и доказательных исследований, поэтому существует настоятельнейшая необходимость в создании такой системы, которая бы получила широкое признание экспертов.

Видимо не в последнюю очередь этот отчет повлиял на решение Lancet'а запустить новый журнал, посвященный диабету, эндокринологии и вообще вопросам метаболизма.


Выше уже частью содержится ответ на вопрос "почему это так важно?" Еще один ответ содержится в "шапке" к редакционной статье "Endocrine disorders: turning towards the road less travelled", написанной уже к 1-му номеру нового журнала:
“Qatar: world's fattest country…”, “Childhood Obesity Rates in Israel Similar to United States…”, “Gulf states world ‘heavyweight’ contenders”, “Mexico Obesity Rate Knocks America Out Of Number One Spot”. This is just a selection of recent headlines about countries threatening to top the charts as the country with the highest obesity prevalence. As obesity spreads, type 2 diabetes follows closely in its wake. In the Global Burden of Disease Study 2010, diabetes (with type 2 diabetes the most prevalent) had leapt to the ninth greatest cause of death.
Правда, есть еще много вопросов, остающихся пока без ответа. И один из них, очень важный, определенно должен звучать так: поднятые выше (и не поднятые, но подразумеваемые) проблемы в первую очередь медицинские или все же, может быть, экономические (политические)? Дальнейшее направление движения будет во многом зависеть от того, как на этот вопрос ответить.

четверг, 15 августа 2013 г.

Конкурентность законодательства

Александр Шиляев

1348 год (и ряд последующих) оказался "черным" в истории Европы. Именно в этом году на ее территории разразилась небывалая прежде по масштабам эпидемия чумы.(*) Обезлюдение достигло немыслимых размеров. По разным оценкам, от 1/3 до 1/2 и даже 2/3 населения умерло буквально за считанные месяцы. Работать стало некому, прежние экономические связи рушились, земли пустовали, грабеж, насилие и праздность ("пир во время чумы" -- это не фантазия поэта) набирали силу.

Перед правителями европейских государств встала задача, решать которую до этого не приходилось никому из них. Необходимо было в кратчайшие сроки хоть в какой-то мере восстановить прежний уклад, обеспечить города провиантом и необходимыми товарами, возобновить отправление обязательных для любого государства функций. Для решения всех этих задач нужны были люди, но именно они и оказались на тот момент самым дефицитным ресурсом. Кажется, первым, кто на тот момент сообразил, что надо делать, был Андреа Дандоло, венецианский дож -- правитель республики св. Марка.

Он принял меры, способствующие привлечению в республику иммигрантов. Привлечь людей на новое место было не так-то просто. Средневековое законодательство было весьма консервативным. Согласно нему привилегии и преимущества занятия тем или иным ремеслом отдавались гражданам республики. В условиях отсутствия рабочей силы во всей Европе и резкого вздорожания ее услуг никто не хотел переезжать в чужую страну, чтобы снова оказаться на второстепенных и подчиненных коренному населению ролях. Власти республики понимали, что необходимы законодательные послабления для переселенцев (в частности, ускоренное предоставление гражданства и следуемых из обладания им прав, разрешение на занятие ремеслом/беспрепятственное вступление в цехи и пр.), и они сделали это. Копируя патрона, к аналогичным мерам прибегли и другие территории, находящиеся в то время в зависимости от Венецианской республики. И политика сработала.

Экономисты настойчиво внушали нам и продолжают внушать, что славу нациям создают (обеспечивают ей рост и благосостояние) имеющиеся в их наличии ресурсы -- земля, капитал, труд, предпринимательские способности, технологии (заметьте, некоторые из этих факторов вообще от нас никак не зависят, и никакой заслуги нашей в том, что они у нас есть, нет). Сейчас они же все чаще говорят о значимой роли институтов, но ни одна производственная функция не содержит такой переменной в своем уравнении. И, тем не менее, мы вынуждены признать, что они важны для обеспечения конкурентоспособности как отдельных отраслей, так и всей экономики и вообще государства как целостного организма. И часто не только и не столько в долгосрочной перспективе, но и в самой ближайшей. Очевидно, Андреа Дандоло уже в XIV веке понимал это лучше многих нынешних политиков.

В условиях глобализации способность государства конкурировать с другими странами на уровне законодательства так же важна, как его способность конкурировать на уровне развития науки, технологий, образования, здравоохранения и др. Те темы, о которых мы здесь много говорим, в частности, о режимах налогообложения (см. "Черно-белая Россия"), о чрезмерном увлечении оффшорными зонами (ссылка) и пр., имеют к этому вопросу прямое отношение.

Не знаю, насколько это осознают представители исполнительной и законодательной власти, но для представителей бизнеса это очевидно. Именно данная тема была центральной в выступлении г-на Афанасьева, партнера из адвокатского бюро "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры", на форуме "Деловой России" и АСИ в мае прошлого года. Об этом же иногда вспоминают и на заседаниях правительства (например, 4 апреля 2013 года). Но уж как-то очень вяло и нерешительно. Тем более, создание благоприятного инвестклимата -- это далеко не единственная сфера, по которой в мире оценивают уровень "варваризации" той или иной страны, и где тон задает, в первую очередь, именно государство (власть), а не какие-то другие институты.

Большая часть разговоров о конкуренции, в том числе на уровне правительства и президента, сводится к призывам бизнеса повышать собственную конкурентоспособность, снижать издержки, держать равнение на наилучшие практики. И при этом практически ни слова о конкуренции на уровне властных органов, об их имидже на фоне таковых из прочих развитых и не очень стран, на которые призывают ориентироваться бизнес. А ведь от того, насколько эффективно работают государственные структуры, во многом зависит и успех бизнеса.

Предприниматели работают не сами по себе, а в рамках тех правил, которые установило ему государство, и если эти рамки заведомо многочисленны и тесны по сравнению с теми, что создает своим предпринимателям какое-либо другое государство, тем меньше у нашего бизнеса возможностей для развития, своевременного маневра, ускорения. Очевидно, что при прочих равных условиях в проигрыше окажутся компании той страны, где выше налоги и сборы с бизнеса (вопросы развитости инфраструктуры, уровня подготовки кадров и многие, многие другие оставим в стороне -- мы же договорились: при прочих равных условиях; но в то же время не будем забывать, что условия эти далеко не равны).

Не оттого ли фискальные политики (не в смысле люди) развитых стран становятся все более похожими друг на друга, что действительно глобальные экономики поняли, что права (в части контроля, регулирования, установления все новых и новых правил игры) нельзя наращивать до бесконечности, не принимая при этом на себе и все большей ответственности. Если правительства на международных рынках становятся такими же активными участниками, как и корпорации, то и поведение их должно носить более пропредпринимательский характер, чем прочиновничий и пробюрократический.

Пустое копирование чужих законов вряд ли даст желаемые результаты. Создание самого что ни на есть либерального законодательства тоже не выход, т.к. как бы ни были важны законы, не все в этой жизни от них зависит. Но следует также признать, что в условиях глобализации для стран, которые не собираются огораживаться какими бы то ни было занавесами, создание конкурентного законодательства -- это новый вызов, теперь это еще одна постоянная переменная в уравнениях как внешней, так и внутренней политики, проводимой правительствами. И, конечно, можно выпускать отдельные законодательные акты, дающие зеленую улицу тем или иным "эпохальным" проектам, но такой подход вряд ли кого напугает (в хорошем смысле) в других странах-конкурентах, также тянущих одеяло мировых инвестресурсов на себя, если прочие законы оказываются далеко не столь благоприятными и выигрышными, не говоря уже об их действенности.

Нетривиальность стоящей перед государством задачи объясняется указанными выше причинами. Теперь власти не могут устанавливать в стране правила только лишь по своему желанию, не оглядываясь на других, повторяя "государство -- это я". И для властей это несомненный вызов -- научиться работать в новых условиях. Если власти не привыкли прислушиваться к мнению населения о своей деятельности и планах и, тем более, объяснять ему логику своих действий, то делать то же самое и по отношению к заинтересованным сторонам в других странах будет уже затруднительно. В данном случае любые разговоры о вмешательстве/невмешательстве во внутренние дела вряд ли окажутся уместными, поскольку прежде чем их заводить, придется подумать, кто кому больше в этом взаимодействии нужен.

Поэтому неизбежно в наши дни конкурентное законодательство подразумевает такое законодательство, которое создает вдохновляющие стимулы и условия не только и не столько для бизнеса, но и для общественных организаций, благотворителей, для всех граждан (в том числе и для иностранных), которые хотят быть защищенными и чувствовать на себе заботу государства не на словах, значащихся в законах, а на деле.

Еще один важный момент. Поскольку государство у нас федеративное, регионы также могут и должны обратить внимание на приведение своего законодательства в более привлекательный вид по сравнению с таковым в других регионах, обеспечив тем самым себе относительное преимущество. В условиях глобализации регионы сталкиваются с теми же проблемами, что и государства в целом. Следовательно, и методы конкурентной борьбы, действующие на межгосударственном уровне, в определенных границах могут оказаться эффективными и в межрегиональных спорах за ресурсы.
---

(*) При написании этой заметки использованы данные из 3 т. монографии М.М. Ковалевского "Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства".

P.S. Как говорится, пока готовился материал, появились слабые обнадеживающие сигналы. Например, вот. Но, зная, как у нас и что исполняется, не будем забегать вперед, торопить события и раздавать авансы. Тем более, чиновники, кажется, совсем страх потеряли. Как студенты от сессии до сессии, эти от отпуска до отпуска живут не менее весело. Ничего другого, по крайней мере, из сегодняшних слов президента (16.07.13) не просматривается. Поживем, увидим.

четверг, 1 августа 2013 г.

Крупный бизнес, глупое государство

Александр Шиляев

Государства бывают не только лукавыми, но временами и местами еще и глупыми. А если так, то, и правда, отчего бизнесу не жить припеваючи? По крайней мере, крупному.
Премьер-министр Дмитрий Медведев дал своим министрам 20 поручений, основанных на инициативах общероссийской общественной организации "Деловая Россия".
Это подзаголовок к недавней статье в "РГ" (курсив мой). А это уже цитата из текста:
"Сегодня в стране сложилась ситуация, что компанию с долей рынка и в 1% можно признать монополистом, что неправильно. Мы определились, если компания занимает долю рынка до 35%, то ее признать монополистом нельзя", - комментируют в "Деловой России".
Действительно, с такими-то лоббистами тому же г-ну Галицкому отчего слезы лить? Неудивительно, что у него с бизнесом в России всё "идеально".

А теперь подумайте над смыслом фразы "мы определились..." и далее по тексту. Представляете, что значит для одной компании иметь 35% рынка и какие возможности для нее при этом открываются? Да с такой долей она всех остальных размажет по рынку таким тонким слоем, что им точно на хлеб с маслом едва хватать будет. Об икре (даже щучьей) не стоит и заикаться. Правда, как показывает опыт, еще паре-тройке может что-то перепасть, но не более того. Представляете, какой гигантский шаг сделали лоббисты, и какую щедрую уступку им государство, шагнув с 1% сразу до 35? И все это, оказывается, делается ради того,
...чтобы кабмин совместно с бизнес-сообществом проработал ряд вопросов по развитию конкурентной экономики России.
Понимаете? По-русски читаете? "По развитию конкурентной экономики России" написано, если чо кому не видно. Там дальше по ходу еще "веселые" моменты попадаются, почитайте. А в конце статьи график поместили, отражающий мнение представителей малого бизнеса об условиях для развития оного в их городе. Так вот 55% считают их скорее плохими и безусловно плохими. Как-то очень awkward выглядит эта иллюстрация на фоне вышеописанной пасторали, не находите? Но спишем это на недогляд выпускающих редакторов. Какая мелочь, право, ведь все равно, что бы там кто ни думал:
Сопредседатель "Деловой России" Александр Галушка подчеркнул, что создан прецедент: "Никогда такого не было, чтобы в новейшей истории России встреча бизнес-сообщества с правительством заканчивалась таким количеством решений".
Вот только интересно, каков будет этот процент, когда хотя быть часть тех решений будет реализована?

Add-on, 07.11.13. Продолжение эпопеи с антимонопольным законодательством, которое находится в роли того воза, над которым безуспешно трудятся лебедь, рак и щука, и которое, похоже, скоро окажется "без глаза", как то дитя о семи няньках (здесь и здесь).

Нестраховой случай

Американцы опять как мураши неутомимо трудятся над надуванием очередного пузыря. На сей раз в страховой сфере (опять финансовый сектор, бол...