Александр Шиляев
Переработано: 4 мая 2012 г.
Многие, держа в уме физику, химию, биологию и прочие науки, говорят, что экономика - не наука. Причем, говорят это часто сами экономисты. В каком-то смысле это правда. Будучи экономистом, но имея при этом еще и естественнонаучное образование, могу сказать определенно, что разница между естественными науками и гуманитарными громадная. И в части методологии, и в части однозначности и точности полученных результатов, и, тем более, в части воспроизводимости этих результатов, а значит и их истинности, фундаментальности. Поэтому, наверное, в связи с экономической теорией как дисциплиной используют определения теоретическая, позитивная, но вы вряд ли встретите слово фундаментальная рядом со словом экономика.
И все же экономисты продолжают нас убеждать, что позитивная экономика пытается исследовать мир таким, какой он есть, разделяя экономику на позитивную и нормативную, видимо, по аналогии с подходом, который применяется к настоящим наукам, когда их делят на фундаментальную и прикладную. Тот факт, что для экономики потребовалось выдумывать специальные определения, уже должен насторожить. Еще более притянутой за уши выглядит попытка убедить нас, что позитивная экономика, дескать, изучает мир таким, какой он есть. Но поскольку экономика изучает не физический мир (слава Богу, есть кому этим заняться), а ... (здесь по идее должно последовать любое из общепринятых определений предмета экономической теории; см. для этого любой учебник), то неизбежно возникают вопросы: а какой мир есть?, и кто этот мир сделал таким? (Разве не люди?) Не правда ли, очень увлекательное и плодотворное до бесконечности занятие - сначала что-то соорудить, а потом начать разбираться, что же мы тут такое нагородили? Всегда будет получаться не совсем так, как хотелось бы, всегда будет возникать желание что-то подправить, а потом это подправленное изучить снова, поэтому экономисты могут не переживать, что останутся когда-нибудь без работы. Хотелось бы поставить вопрос по-иному: а что этому миру, такому, какой он есть, от всей этой экономической деятельности? стал ли он лучше с тех пор, как экономисты взялись его активно изучать? Вряд ли это так.
В описании этого блога написано, что за последнее столетие, несмотря на все свои старания понять и объяснить этот мир, экономическая теория очень сильно отдалилась от реальной жизни. Сами экономисты чувствуют этот кризис не менее остро, чем политики и простые люди, которым экономика как наука ничего не дала за время своего существования в отличие от химии, физики, биологии, геологии и др. настоящих наук. Поэтому, как и было сказано там же, попытки оправдаться со стороны экономистов звучат все чаще.
Вот один из недавних примеров извинительных речей экономистов за свою дисциплину и то, чем и ради чего они занимаются. Профессор экономики Гарвардского университета Эдвард Глэзер, покидая очень популярный блог на тему экономики Economix (см. заметку, посвященную наиболее популярным англоязычным экономическим блогам), для которого он писал более двух с половиной лет, заключил свой уход такой вот несколько размытой речью. Я после ее прочтения еще больше утвердился в мысли, что вера нынешних экономистов в "правоту" своего дела уже не столь сильна и непоколебима, как это было еще в середине прошлого века, и это несмотря на продолжающиеся попытки придать себе весомости и значимости. (Помните, что говорил Дж.М. Кейнс о том, кто в действительности правит миром? Так вот многие нынешние экономисты до сих пор в это верят. Но если даже это и так, то мы же видим, насколько неуклюже у них это получается. А если не так, все равно получается не в их пользу, - где тот инструментарий, который бы позволил политикам управлять более эффективно?) Что, может быть и наверное, к лучшему. И вообще скепсис - верный спутник любого настоящего ученого. Пожелаем же всем нам иметь поменьше hubris, о котором(-й) упоминается ниже и о котором(-й) так хорошо написал А. Лейонхуфвуд в "Жизни среди эконов", и тогда, возможно, нам удастся более успешно заняться наукой не ради нее самой, а ради того самого мира, который она пытается изучать и помогает строить.
Ниже привожу целиком текст статьи Глэзера и еще несколько своих комментариев прямо по ходу изложения. Акценты тоже мои.
...
И вот в заключение небольшое размышление Питера Оржака (Peter Orszag) с примерами из реальной жизни о том, как "плохие модели" могут ввести и вводят в заблуждение весь мир, и что из этого в итоге выходит.
Переработано: 4 мая 2012 г.
Многие, держа в уме физику, химию, биологию и прочие науки, говорят, что экономика - не наука. Причем, говорят это часто сами экономисты. В каком-то смысле это правда. Будучи экономистом, но имея при этом еще и естественнонаучное образование, могу сказать определенно, что разница между естественными науками и гуманитарными громадная. И в части методологии, и в части однозначности и точности полученных результатов, и, тем более, в части воспроизводимости этих результатов, а значит и их истинности, фундаментальности. Поэтому, наверное, в связи с экономической теорией как дисциплиной используют определения теоретическая, позитивная, но вы вряд ли встретите слово фундаментальная рядом со словом экономика.
И все же экономисты продолжают нас убеждать, что позитивная экономика пытается исследовать мир таким, какой он есть, разделяя экономику на позитивную и нормативную, видимо, по аналогии с подходом, который применяется к настоящим наукам, когда их делят на фундаментальную и прикладную. Тот факт, что для экономики потребовалось выдумывать специальные определения, уже должен насторожить. Еще более притянутой за уши выглядит попытка убедить нас, что позитивная экономика, дескать, изучает мир таким, какой он есть. Но поскольку экономика изучает не физический мир (слава Богу, есть кому этим заняться), а ... (здесь по идее должно последовать любое из общепринятых определений предмета экономической теории; см. для этого любой учебник), то неизбежно возникают вопросы: а какой мир есть?, и кто этот мир сделал таким? (Разве не люди?) Не правда ли, очень увлекательное и плодотворное до бесконечности занятие - сначала что-то соорудить, а потом начать разбираться, что же мы тут такое нагородили? Всегда будет получаться не совсем так, как хотелось бы, всегда будет возникать желание что-то подправить, а потом это подправленное изучить снова, поэтому экономисты могут не переживать, что останутся когда-нибудь без работы. Хотелось бы поставить вопрос по-иному: а что этому миру, такому, какой он есть, от всей этой экономической деятельности? стал ли он лучше с тех пор, как экономисты взялись его активно изучать? Вряд ли это так.
В описании этого блога написано, что за последнее столетие, несмотря на все свои старания понять и объяснить этот мир, экономическая теория очень сильно отдалилась от реальной жизни. Сами экономисты чувствуют этот кризис не менее остро, чем политики и простые люди, которым экономика как наука ничего не дала за время своего существования в отличие от химии, физики, биологии, геологии и др. настоящих наук. Поэтому, как и было сказано там же, попытки оправдаться со стороны экономистов звучат все чаще.
Вот один из недавних примеров извинительных речей экономистов за свою дисциплину и то, чем и ради чего они занимаются. Профессор экономики Гарвардского университета Эдвард Глэзер, покидая очень популярный блог на тему экономики Economix (см. заметку, посвященную наиболее популярным англоязычным экономическим блогам), для которого он писал более двух с половиной лет, заключил свой уход такой вот несколько размытой речью. Я после ее прочтения еще больше утвердился в мысли, что вера нынешних экономистов в "правоту" своего дела уже не столь сильна и непоколебима, как это было еще в середине прошлого века, и это несмотря на продолжающиеся попытки придать себе весомости и значимости. (Помните, что говорил Дж.М. Кейнс о том, кто в действительности правит миром? Так вот многие нынешние экономисты до сих пор в это верят. Но если даже это и так, то мы же видим, насколько неуклюже у них это получается. А если не так, все равно получается не в их пользу, - где тот инструментарий, который бы позволил политикам управлять более эффективно?) Что, может быть и наверное, к лучшему. И вообще скепсис - верный спутник любого настоящего ученого. Пожелаем же всем нам иметь поменьше hubris, о котором(-й) упоминается ниже и о котором(-й) так хорошо написал А. Лейонхуфвуд в "Жизни среди эконов", и тогда, возможно, нам удастся более успешно заняться наукой не ради нее самой, а ради того самого мира, который она пытается изучать и помогает строить.
Ниже привожу целиком текст статьи Глэзера и еще несколько своих комментариев прямо по ходу изложения. Акценты тоже мои.
The Role of Economics in an Imperfect World
By EDWARD L. GLAESEREdward L. Glaeser is an economics professor at Harvard and the author of “Triumph of the City.”
All good things must come to an end, and after more than two and a half years of producing an Economix post every week, it is time for me to move on. I have greatly enjoyed writing these posts, and I am grateful for the opportunity.
Economix began during a period of great popular interest in economics, spurred on, in part, by the tremendous success of Freakonomics, by Steven Levitt and Stephen Dubner. Initially, many of us thought the blog would be quirky and fun and would focus on the application of economics to the issues of everyday life.
But with the recession, the blog, like the economics profession as a whole, had to focus more on the basics, like unemployment and housing prices and the stimulus plan. While interest in economics remains high, the popular view of economists now seems to be shaped more by “Inside Job” than by the sparkling brilliance of Professor Levitt, and I think that makes the value of Economix greater than ever.
Economics has plenty to contribute to the war of ideas, and I’m grateful that The Times has allowed me and other economists to share the insights of our discipline. John Neville Keynes, the father of John Maynard Keynes, promulgated the distinction between positive and normative economics. Milton Friedman later made that division canonical.Если быть более точным, не каким мир должен быть, а каким люди хотят его видеть, каким он должен быть согласно их средневзвешенным желаниям и ожиданиям, которые на деле могут оказаться недостижимыми. В конце концов, человек не знает и не может знать, каким мир должен быть. Не знает хотя бы потому, что сам является лишь малой его частью.
Positive economics attempts to understand the world as it is; normative economics describes how the world should be. Most economists spend most of their time doing positive economics, but most economics columns advocate particular policies, which is implicitly normative economics.
One reason that I’ve enjoyed writing and reading Economix is its emphasis on the positive economics that is the real heart of the discipline, rather than the policy prescriptions that are the more usual fare of the blogosphere and the media.
Positive economics, as usually practiced today, combines formal, mathematical models and lots of quantitative, statistical work. That’s not what economists did before World War II; Keynes’s General Theory is short on both formal models and statistics. But formal theory and statistics have triumphed, and that’s a good thing.
In the wake of the recent crash and recession, it has become fashionable to deride the quants, whether on Wall Street or in the academy. After all, few of them saw it coming. The critics may be right to criticize excessive overconfidence, but they are wrong to suggest that the fault lies in either formal models or statistical work.
Hubris has been part of the human condition, with or without math, long before the Black-Scholes asset-pricing formula. Mathematical models create discipline. They ensure that we specify our assumption and that our conclusions then follow from our assumptions. Statistics then provide us with indispensable tests of our theories.
But we need to always remember that data and statistical tests never prove a theory. Typically, many different theories can explain almost any observed phenomenon. Data allows us only to reject a theory. The theories that survive are those that haven’t been rejected yet, and that’s a good reason for humility.
Normative economics also has a distinctive approach that deserves to be part of the electronic agora. At its best, normative economics draws heavily on positive economics: scores of studies have shown the ways in which rent control can screw up a housing market, with too little supply and misallocation of housing units, and that helps formulate policy prescriptions.
Yet the economic approach to public policy is distinguished by attributes beyond an attention to evidence.
There is a strong predisposition within economics to emphasize individual freedom. Our theories start with the assumption that giving individuals more choices is a good thing — and that assumption leads to the view that people benefit from having more money or lower prices for the goods that they buy.
That assumption doesn’t mean that all regulation is bad or even that, in some cases, people are better off facing fewer soups on a supermarket shelf. Even though people value more choices, they also value information, and an overload of choices can make it hard to figure out which soup is really best. But our assumptions do put freedom first, and that’s an important perspective.
Economics marries a predilection for personal freedom with a longstanding tendency to view the interests of the government as being distinct from the welfare of the people. Adam Smith’s “Wealth of Nations,” modern economics’ founding document, emphasized that point.
In the 18th century, it seemed clear that what was good for King George III was not necessarily good for Britain and certainly was not necessarily good for his American subjects.
Democratic revolutions muddied the waters and made it possible for some to think that the government was a faultless servant of the people’s will, but a healthy skepticism about the benevolence (and competence) of the state continued within economics.
Both markets and governments are quite imperfect, and it is important to weigh their failures against each other.
The world isn’t and shouldn’t be run by economists — many perspectives need to be at the table. But economists have plenty to add: formal models, statistical evidence, a focus on freedom and a sophisticated centuries-old approach to public policy. I am grateful to have been part of The New York Times’s effort to provide a stream of economic commentary.Давайте посмеемся вместе над этим смелым заявлением. Вряд ли в какой еще дисциплине вы найдете такое число ниспровергателей и основателей новых школ и течений (откройте любой учебник по истории экономической мысли и убедитесь в этом сами). Если бы не так, то не было бы такого раздрая в подходах к выработке экономической политики, который мы можем наблюдать, причем, раздрая, находящегося в стадии обострения. Так что насчет sophisticated м-р Глэзер определенно погорячился. Да и про "многовековый подход" тоже лучше было бы громко промолчать. А то непонятно, кого имел в виду уважаемый профессор, когда говорил про присущую людям заносчивость и самоуверенность? Бесмысленно критиковать "чрезмерную самоуверенность", если не держать при этом в виду, откуда она берется, и что создает для нее основу.
...
И вот в заключение небольшое размышление Питера Оржака (Peter Orszag) с примерами из реальной жизни о том, как "плохие модели" могут ввести и вводят в заблуждение весь мир, и что из этого в итоге выходит.
Комментариев нет:
Отправить комментарий